Роджер Бэкон: прозревая будущее

Нестареющие «идолы» Фрэнсиса Бэкона

В предыдущей статье, дорогие друзья, мы с вами говорили об определенных Фрэнсисом Бэконом (1561-1626) «идолах», «осаждающих умы людей» ([1], стр. 18) и «затрудняющих вход истине» до такой степени, что «если даже вход ей будет дозволен и предоставлен, они снова преградят путь при самом обновлении наук и будут ему препятствовать, если только люди, предостереженные, не вооружатся против них, насколько возможно» ([1], стр. 18).

В этих «идолах» (рода, пещеры, площади и театра) Ф. Бэкон видел препятствия прогрессу, развитию знания. Их коварство заключается в том, что они представляют собой не внешние причины, но свойственные самим людям особенности механизмов их мышления. Бороться с «идолами» очень сложно, так как это означает необходимость бороться с собой.

Разговор о показанных Ф. Бэконом особенностях нашей жизни особенно востребован в эпоху больших перемен. Происходящие вокруг изменения не дают нам времени к ним привыкнуть. Мы начинаем неосознанно сопротивляться новизне, пугаться нового, осуждать его проявления. И не случайно в 2010 году, говоря о конце «старой великой бухгалтерии» ([2], стр. 213), Я. В. Соколов (1938-2010) «в полутьме наступающих сумерек» ([2], стр. 213), среди которых «все труднее находить правильный путь» ([2], стр. 213), считал необходимым обсуждать с бухгалтерами вопросы, поставленные Фрэнсисом Бэконом.

Примечание 
См. статьи: "Театр" Фрэнсиса Бэкона, "Рынок" и человеческое общение,  "Пещеры" и ошибки бухгалтера, Фрэнсис Бэкон и ошибки бухгалтера, которых он не может избежать.

Соколов верил в возможность «выхода из тупика» ([2], стр. 213) и прихода «более реалистичной, творческой бухгалтерии завтрашнего дня» ([2], стр. 213), но необходимым условием ее прихода видел победу над «идолами», об опасности которых предостерегал нас великий англичанин.

Конечно, поражает то, насколько актуально для сегодняшнего дня звучат утверждения Ф. Бэкона, расцвет творческой деятельности которого пришелся на конец XVI - начало XVII вв. Однако еще более поразительно то, что идея «идолов» и во времена Бэкона была отнюдь не нова и позаимствована им у своего не менее известного однофамильца, монаха-францисканца Роджера Бэкона (ок. 1214 - после 1292) - одного из предвестников методологии науки Нового времени.

«Доктор удивительный»

На указанное выше обстоятельство, нужно сказать, обращал наше внимание известный советский философ, специалист по истории философии, Игорь Сергеевич Нарский (1920-1993).

В своих примечаниях к «Новому Органону Наук» Фрэнсиса Бэкона он писал: «интересно, что и Роджер Бэкон (XIII в.) говорил о четырех препятствиях (offendicula) на пути познания: доверие недостаточному авторитету, привычка, приверженность общепринятым мнениям, боязнь признаться в собственном незнании» ([3], стр. 522).

Как отмечает А.С. Горелов, «XIII в. - „золотой век" схоластики - был временем расцвета целого ряда философских школ и направлений, периодом, когда жили и работали многие незаурядные мыслители Средневековья, включая знаменитейших - Альбера Великого, Бонавентуру, Фому Аквинского, Дунса Скота. Но даже на этом ярком и многообразном фоне Роджер Бэкон, прозванный своими современниками Doctor mirabilis - „Доктор удивительный", продолжает удивлять и нынешних исследователей» ([4], стр. 17).

«Его произведения вызывают полярно противоположные интерпретации и оценки. В период Нового времени появился распространенный и поныне образ Роджера Бэкона как первого современного ученого-математика и естествоиспытателя-экспериментатора, критиковавшего схоластическое пустословие и за это пострадавшего от „мракобесов-церковников". Основатель позитивизма Огюст Конт, предложивший новую религию человечества и, в частности, проект календаря, в котором месяцы и дни назывались бы не по именам богов и святых, как раньше, а по именам выдающихся деятелей культуры, посвятил Р. Бэкону первый вторник месяца „Декарта" (т. е. ноября).

[С другой стороны] определенной реакцией на позитивистский образ Р. Бэкона стала проведенная в сочинениях некоторых неотомистских историков философии его оценка как мыслителя неоригинального и амбициозного, ставшего известным благодаря не научным заслугам, а конфликтному характеру и неумению находить общий язык с современниками. Обе оценки, - по мнению А. С. Горелова, - безусловно, не являются адекватными и во многом зависят от предвзятых установок: первая - от огульного отрицания Средневековья как „темных веков" культуры, вторая - от восприятия философии Фомы Аквинского в качестве вершины средневековой мысли, тогда как Роджер Бэкон во многом с ним расходился» ([4], стр. 17-18).

В этой связи интересны высказывания о Р. Бэконе и его трудах автора знаменитой «Истории западной философии» Бертрана Рассела (1872-1970). «Роджер Бэкон, - писал Рассел, - не пользовался особенно доброй славой среди своих современников, но в Новое время ему расточали похвалы гораздо больше, чем он того заслуживал. Бэкон, - по мнению Рассела, - был не столько философом в узком смысле слова, сколько универсально образованным человеком, питавшим особую страсть к математике и науке.

Наука во времена Бэкона была переплетена с алхимией; думали также, что она переплетена и с черной магией; Бэкон без конца попадал в передряги из-за того, что его подозревали в ереси и магии. В 1257 году св. Бонавентура, генерал Францисканского ордена, установил за ним надзор в Париже и запретил ему публиковать свои труды. Тем не менее, когда запрет этот был еще в силе, папский легат в Англии Ги де Фульк повелел Бэкону, вопреки противоположным приказам, изложить свою философскую систему на благо Папе.

Выполняя это повеление, Бэкон за очень короткое время написал три книги: "Opus Majus" ("Большой труд"), "Opus Minus" ("Малый труд") и "Opus Tertium" ("Третий труд"). По-видимому, они произвели хорошее впечатление, и в 1268 году Бэкону было разрешено возв­ратиться в Оксфорд, откуда его выслали в своего рода тюремное заключение в Париж. Но ничто не могло научить Бэкона вести себя тихо. Всех современных ему столпов учености он презрительно высмеивал; особенно он нападал на переводчиков с греческого и арабского языков, доказывая, что они были совершенно несведущими людьми.

В 1271 году Бэкон написал книгу "Compendium Studii Philosophiae", в которой избрал мишенью своих нападок невежество духовенства. Это не содействовало популярности Бэкона среди своих коллег, и в 1278 году генерал ордена предал осуждению его сочинения, а сам Бэкон был заключен в тюрьму, в которой провел 14 лет. В 1292 году его освободили, но вскоре после этого он умер» ([5], стр. 563).

По мнению Рассела, «Бэкон действительно поражает тем, что столь разительно отличается от других христианских философов Средневековья, но он оказал слабое влияние на своих современников» ([5], стр. 566).

Как пишет А. С. Горелов, «Бэкон, действительно, был остро критичен к своему времени; в то же время он был целиком и полностью укоренен в нем, в том числе в его распространенных предрассудках. Многие плодотворные идеи, высказанные Бэконом, часто не были столь уж оригинальными, - внимательное изучение показывает, что одни из них восходят к его предшественнику Роберту Гроссетесту, другие - к арабским философам, а третьи являются общим местом в аристотелизме. Провозглашаемые Бэконом методологические максимы, такие как критика ложных авторитетов, зачастую не находят применения в его собственных трудах, которые сплошь и рядом демонстрируют, с нынешней точки зрения, удивительное легковерие по отношению к крайне сомнительным источникам. ...Однако, как бы глубоко ни был Бэкон укоренен в мировоззрении Средневековья и как бы не отличалась его деятельность от того, что принято называть современной наукой, при чтении Бэкона нельзя избавиться от ощущения оригинальности идей, лежащих в основе его грандиозного замысла, и их тесной связи с развитием тех понятий, которые развиваясь и изменяясь, в конечном итоге стали неотъемлемой частью культуры Нового времени» ([4], стр. 18).

В этом, наверное, можно увидеть главное завещание Р. Бэкона. Мы все всегда дети своего времени, своей эпохи. Мы никогда не сможем полностью отграничится от специфики того исторического отрезка, в котором живем.

Но необходимым условием движения вперед является стремление заглянуть за его (этого отрезка) горизонты. Не только вперед, но и назад. Увидеть, как непреложные истины вчерашнего дня на наших глазах превращаются в исторические анекдоты, и попытаться представить возможное будущее, замечая его отражение в событиях текущих дней.

Но, давайте обратимся непосредственно к текстам великого францисканца.

Четыре причины человеческого невежества

Свой «Opus Maius», названный им «О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии», Роджер Бэкон счел необходимым начать с раздела, «в котором исключаются четыре общие причины всего человеческого невежества» ([6], стр. 41).

«Совершенное усмотрение мудрости, - писал Бэкон, - состоит в двух вещах, а именно, следует понять, что для нее требуется, дабы она постигалась наилучшим образом, а затем [следует выяснить], как она [т. е. мудрость] соотносится со всем прочим, дабы таковое надлежащими способами ею направлялось» ([6], стр. 41).

Ссылаясь на Аристотеля, Марка Туллия и Сенеку, Бэкон обращал наше внимание на то, что «[в процессе познания] любому человеческому разуму препятствует множество трудностей, ибо он к наиболее ясному по природе относится так же, как... глаза сов и летучих мышей - к свету Солнца, и как... глухой от рождения - к услаждению музыкой. А потому в разыскании истины нам хватает и [трудностей, происходящих] от немощи собственного разума, так что мы должны устранить, насколько это возможно, подальше от нашего слабого разумения дополнительные причины и поводы к заблуждению» ([6], стр. 41-43).

«Итак, - писал великий францисканец, - существуют четыре главных препятствия для постижения истины, которые препятствуют всякому любителю мудрости и редко позволяют кому-либо обрести славное имя истинного мудреца. Эти [препятствия суть]:

1)  пример ненадежного и недостойного авторитета;

2)  устойчивость обычая;

3)  мнение необразованной толпы;

4)  сокрытие собственного невежества под видимостью мудрости» ([6], стр. 43).

Начни с себя

Как говорилось выше и как мы могли видеть из наших предшествующих разговоров о Фрэнсисе Бэконе, Роджер Бэкон не был ни первым, ни последним, кто выделил этот набор препятствий на пути к Истине. Однако его заслуга состоит в том, что он, не отделяя и себя от этих «идолов» или «язв», как он сам их называл, подчеркивал их присутствие в каждом из нас. Он не указывал пальцем на несовершенства других, но обнаруживая несовершенство в себе, убеждал нас в необходимости поступать так же.

«Этим, - утверждал Р. Бэкон, - обречен и охвачен любой человек в любом положении. И всякий в том или ином искусстве обыденной жизни, науки [и вообще] в любом деле, пользуется тремя печально известными аргументами: пример тому подают знаменитости; это вошло в обычай; это одобрила толпа; следовательно, этого надо придерживаться. Но... если три указанные [причины] иногда устраняются благородной силой разума, то четвертая всегда наготове и всегда на устах всякого, так что любой оправдывает [благодаря ей] свое невежество. И пусть он не знает ничего стоящего, он недостойно превозносит [свое ничтожное знание], так что такое превознесение его несчастной глупости, по меньшей мере, угнетает и подавляет истину» ([6], стр. 43).

«И я, - обращался к нам Роджер Бэкон, - присоединил эту причину к трем предыдущем из-за того, что мудрецы чаще объединяют их, и отделил ее от них из-за того, что она - главное зло. Ибо она необыкновенно свирепа и губит и уничтожает всякое разумение, и она есть желание казаться мудрым, присущее каждому человеку. Ибо как бы мало мы не знали и каким бы ничтожным и низменным не было наше знание, мы превозносим его; и мы восхваляем то, чего не знаем, там, где можем скрыть свое невежество, и намеренно показываем знание, чтобы быть прославляемыми за то, чего нет.

И все, чего мы не знаем, где мы не можем похвастаться своей осведомленностью, мы оставляем без внимания, отвергаем, осуждаем и уничижаем, чтобы не показалось, что мы не знаем чего-то; и поскольку мы всякими постыдными средствами украшаем наше невежество, как публичная женщина украшает себя нарядами и румянами, то мы таким образом отнимаем у себя и у других полезнейшее великое, полное всяческой красоты и достойнейшее благодаря своим свойствам» ([6], стр. 75).

Психология «ложных авторитетов»

Как замечает А.С. Горелов, Бэкон, не останавливаясь на констатации и обличении «причин нашего невежества», «вскрывает психологические пути образования ложных авторитетов» ([4], стр. 27). Эти пути, утверждал философ, «подтвердит опыт любого [человека]» ([6], стр. 51). «И в самом деле, дочь в большинстве случаев следует деяниям матери, сын - отца, слуга - господина, подданный - государя, викарий - прелата, ученик - учителя, поскольку сынам Адамовым привычно приписывать себе авторитет и трубить о себе по всему миру. Ибо все люди, по мнению Аристотеля, высказанному в IV книге Этики, любят свои создания, например, родители - детей, поэты - стихи и т. д.» ([6], стр. 51).

Помните, у Гете, Фауст сокрушается:

«Полученное на огне добро,
"Царицу", мыли в холодильном баке,
В нем осаждался радужный налет.
Людей лечили этой амальгамой,
Не проверяя, вылечился ль тот,
Кто обращался к нашему бальзаму.
Едва ли кто при этом выживал.
Так мой отец своим мудреным зельем
Со мной средь этих гор и по ущельям
Самой чумы похлеще бушевал.
И каково мне слушать их хваленья,
Когда и я виной их умерщвленья,
И сам отраву тысячам давал» ([7], стр. 41).

А милый Вагнер успокаивает его:

«Корить себя решительно вам нечем.
Скорей была заслуга ваша в том,
Что вы воспользовались целиком
Уменьем, к вам от старших перешедшим.
Для сыновей отцовский опыт свят.
Они его всего превыше ставят.
Ваш сын ведь тоже переймет ваш взгляд
И после новое к нему прибавит» ([7], стр. 42).

Раскрытие психологических причин обсуждаемых явлений свойственно скорее текстам века XX, чем времени Р. Бэкона. Однако тут же мы видим и Бэкона века XIII, который, продолжая мысль о несовершенстве человека, познающего Истину, пишет: «Поскольку вследствие первородного греха и вследствие собственных грехов того или иного [человека] все части воображения повреждены (способность к рассуждению слепа, память слаба, воля извращена) и [с другой стороны] благо и истина существуют единым способом, но ложь, противоположная какой угодно истине, и зло, противоположное какому угодно благу, варьируется бесконечным числом способов, ...а кроме того, существует бесчисленное количество добродетелей и истин и бесчисленное множество степеней у каждой истины и добродетели, то ясно, что человеческого ума недостаточно, чтобы во всех случаях совершать то, что необходимо, и в том или ином он не может избежать лжи и зла» ([6], стр. 63-65).

Ученье - свет

Чрезвычайно актуальна для нас позиция Р. Бэкона в области подходов к образованию и самообразованию. Сегодня, когда интернет стремительно и существеннейшим образом меняет отношение к мнению специалиста как источнику знаний, следующие строки звучат ошеломляюще современно:

«Хотя авторитет, - писал он, - есть одна из тех [трех первых причин], я, [говоря о нем], никоим образом не имею в виду прочный и истинный авторитет, который по Промыслу Божию сообщен Церкви, или тот, который берет начало в [трудах] святых философов и совершенных пророков сообразно их заслугам и подлинному достоинству, ибо они опытны в делах мудрости, насколько это возможно человеку» ([6], стр. 45). Однако «мы со всей достоверностью наблюдаем, что на один пример истины как в науке, так и в жизни приходится более чем тысяча заблуждений» ([6], стр. 51). И, «поскольку дело обстоит таким образом, нам не следует [сразу] становиться приверженцем всего того, что мы слышим и читаем. Напротив, мы должны тщательно исследовать суждения знаменитых [учителей] для того, чтобы добавить недос­тающее у них и исправить их ошибки - со всей, однако, скромностью и извинениями» ([6], стр. 69).

«И нас, - продолжал Бэкон, - подвигает на этот дерзновенный шаг не только необходимость, - дабы нам не испытывать недостатка [знания] и не впадать в заблуждение, - но и примеры и авторитетные высказывания, так, что нас никто не сможет упрекнуть в самомнении. Ибо Платон говорит: "Сократ, мой учитель, мне друг, но истина дороже". И Аристотель говорит, что "я более желаю соглашаться с истиной, нежели сохранять дружбу с Платоном, нашим учителем". ...И Сенека в книге О четырех основных добродетелях говорит: "Пусть тобою не движет авторитет говорящего: [главным должно быть] не то, кто [говорит], но что [он говорит]". И Боэций в книге О школьной науке [утверждает], что "глупо во всем соглашаться с речами учителя: ведь сперва ему следует довериться, пока не станет ясна его мысль, затем представить, что он ошибается в своих словах: чтобы ученик смог, по возможности, обнаружить то, что явно мог бы противопоставить рвению учителя"» ([6], стр. 69-70).

Как тут не вспомнить известный разговор Мефистофеля со студентом:

«О нет, собьетесь со стези!
Наука эта - лес дремучий.
Не видно ничего вблизи.
Исход единственный и лучший:
Профессору смотрите в рот
И повторяйте, что он врет.
Спасительная голословность
Избавит вас от всех невзгод,
Поможет обойти неровность
И в храм бесспорности введет» ([7], стр. 70).

«Но более всего режим
Налаженный необходим.
Отсидкою часов учебных
Добьетесь отзывов хвалебных.
Хорошему ученику
Нельзя опаздывать к звонку.
Заучивайте на дому
Текст лекции по руководству.
Учитель, сохраняя сходство,
Весь курс читает по нему.
И все же с жадной быстротой
Записывайте мыслей звенья.
Как будто эти откровенья
Продиктовал вам дух святой» ([7], стр. 69).

Таким образом, Р. Бэкон фактически демонстрирует нам метод поиска золотой середины между безусловным доверием авторитету и, наоборот, огульным отрицанием всего, что связано с авторитетом в той или иной области знаний. Повторим, это становится как никогда важным именно сегодня, в XXI веке, открывшем перед каждым из нас небывалые до этого возможности доступа к самым разным источникам информации, отношение к которым во многом способно определить последствия их использования.

Прозрения Р. Бэкона

Давайте посмотрим, какой степени стратегического предвидения позволило достичь Р. Бэкону следование так настойчиво пропагандируемым им убеждениям.

«Итак, - писал наш великий францисканец, - теперь я поведу речь, во-первых, об удивительных делах искусства и природы, чтобы затем указать их причины и способы [осуществления], в которых нет ничего магического, для того чтобы стало ясно, что любые возможности магии ниже этих дел и недостойны. И прежде всего - с помощью характера и методов одного только искусства.

В самом деле, могут быть созданы такие орудия мореплавания, чтобы большие корабли без гребцов пересекали реки и моря, управляемые одним человеком, и с большей скоростью, чем если бы они были наполнены гребцами.

Также могут быть созданы повозки, которые двигались бы без тягловых животных и с невообразимой стремительностью... Также могут быть созданы инструменты для полета: чтобы в середине инструмента сидел человек, вращая некое изобретение, с помощью которого [двигались бы], ударяя по воздуху, искусственно созданные крылья, на манер летящей птицы.

Также [может быть создан] небольшой по величине инструмент, который поднимал бы и опускал немыслимые тяжести. ...Могут быть также созданы инструменты для путешествий под водой морей и рек - вплоть до достижения дна, и без всякой телесной опасности» ([6], стр. 431).

Напомним, что эти строки были написаны в XIII веке! Общие взгляды, убеждения еще до конкретных знаний - вот то, что формирует нас, а, следовательно, и наши успехи и достижения. Рассматриваемые нами идеи Р. Бэкона - это система его взглядов и убеждений, которые определяли и восприятие им его современности, и видение им будущего. Представляете, какой степени ясности в видении путей развития технологий будущего они позволили ему достигнуть?! Не это ли аргумент в пользу того, что на них стоит обратить самое пристальное внимание?

Итоги

Однако, XIII век - это, конечно, замечательно, но что же делать нам сегодня, сейчас, в веке XXI? Как распорядиться наследием Роджера Бэкона современному бухгалтеру? Как использовать его в своей повседневной практике?

Его тексты переиздают и обсуждают вот уже более семисот лет совершенно не случайно. Причина в том, что посвящены они вопросам развития человечества, вечным проблемам человека, живущего в условиях прогресса.

Наше общество постоянно меняется. Меняются все аспекты его жизни, в том числе и экономической. Интенсивность этих изменений, конечно, в разные периоды не одинакова. Сейчас она как никогда высока. И изменения, которые происходят у нас на глазах, в первую очередь касаются информационного аспекта экономических отношений или, как сейчас говорят - информационного пространства экономики. А бухгалтерская отчетность - это всегда важнейшая часть этого пространства.

Меняются не только технологические средства работы по созданию бухгалтерской информации - отчетности компаний, но и требования к самой информации, которую должны предоставлять организации другим участникам экономических отношений.

И вот здесь те вопросы, о которых писал Р. Бэкон, становятся очень и очень важны. Как справиться с потоком информации и отличить «мудрость» от «ничтожной магии»; как выбрать правильные ориентиры, опираясь на «достойный авторитет», а не обезличенные консультации и разъяснения; как самому принять пугающий факт того, что полученные тобой совсем еще недавно знания стремительно теряют свою актуальность и не переставать постоянно учиться, несмотря на груз повседневных забот.

Казалось бы, что бухгалтеру выбирать авторитеты? Для нас всегда один авторитет - это Минфин и разработанные согласно нормативным актам учетные программы.

Да, это действительно так. Однако есть масса вопросов, на которые бухгалтеру приходится искать ответы самостоятельно - нужно разработать выгодную компании учетную политику финансового и налогового учета, нужно предложить управленческую учетную политику, которая облегчит процессы принятия управленческих решений. Нужно разобраться в хитросплетениях МСФО. Нужно составить нефинансовую отчетность, которая все чаще требуется инвесторами. Нужно разработать формат отчетности для определенного круга стейкхолдеров, найдя золотую середину между потребностью их дополнительного информирования и коммерческой тайной. И еще очень много таких «нужно», требующих от бухгалтера должной степени креативности.

Вроде бы теперь не нужно постоянно бегать по семинарам и консультациям - зашел в интернет и все узнал. Но именно небывалые потоки самой разной информации, обрушивающейся на нас сегодня, остро ставят проблемы ориентиров в этом потоке. Кому и чему верить - вот проблема обучающегося в XXI веке. Сегодня часто можно услышать от студентов, что они нашли ту или иную информацию «в статье в интернете». Реакцией же на вопрос «кто написал эту статью?» следует удивленное непонимание. Какая разница, если поисковик предложил ее первой...

И вот получается, что тексты, написанные Р. Бэконом так давно, становятся сегодня остроактуальными. Они слегка непривычные, иногда кажутся резкими, в них часто попадается слово «невежество». Они звучат замысловато для нас - детей современности. Но они очень важны именно сейчас.

И подтверждением этому снова могут стать слова самого философа: «Но хотя я борюсь с этими общими причинами всякого зла и хочу все свести к прочному авторитету и мнению мудрецов и опытных людей, число которых невелико, пусть, однако, Ваша Светлость не подумает, что я желаю ожесточить Вашу Святость, и побудить к насильственному преследованию папской властью шатких авторитетов и самого большинства [современных богословов и философов], и, недостойный, находясь в тени Вашей Славы, стремлюсь навлечь неприятности на существующие научные институты. Но для того, чтобы алтарь Господень был полон дарами мудрости, я, будучи убогим, собираю попавшие ко мне крохи» ([6], стр. 99).

Давайте же, дорогие коллеги, будем учиться у Роджера Бэкона, потрудившегося на наше благо в веке XIII, познавать век XXI, щедро дарящий нам самое большое счастье - возможность узнавать и создавать новое и доселе небывалое. n

Литература:

1. Ф. Бэкон. Сочинения в двух томах. Т. 2 - М.: Мысль, 1978.
2. Я. В. Соколов. Бухгалтерский учет как сумма фактов хозяйст­венной жизни - М.: Магистр, 2010.
3. И. С. Нарский. Примечания к «Новому Органону Наук» // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. Т. 2 - М.: Мысль, 1978.
4. А. С. Горелов. Философия Роджера Бэкона и ее место в истории европейской культуры // Р. Бэкон. Избранное - М.: Издательство Францисканцев, 2005.
5. Б. Рассел Б. История западной философии - М.: Академи­ческий проект, 2006.
6. Р. Бэкон. Избранное - М.: Издательство Францисканцев, 2005.
7. И. В. Гете. Собрание сочинений. Т. 2 - М.: Художественная литература, 1976.